В программе тема моего выступления обозначена как «Государственные преступления в России последних лет». Юристов может слегка покоробить некоторая неточность, поскольку последние шесть лет действует новый УК, в котором такого раздела нет (он называется «преступления против государственной власти»).
Я не буду подробно рассказывать о громких «шпионских делах», поскольку большинству присутствующих они известны в деталях. В своем выступлении я попытаюсь дать некоторый анализ ситуации в целом, выявить определенную закономерность, не делая упор на чисто правовые аспекты (в таком ключе мы обсуждали проблему на специальной конференции в Петербурге в начале этого года, материалы опубликованы и их можно получить), а под иным углом зрения.
Расхожим тезисом журналистов и правозащитников в последние годы стало утверждение о том, что в стране разрастается шпиономания. При этом в качестве примера каждый раз повторяются имена одних и тех же известных лиц, привлеченных к уголовной ответственности за государственную измену и шпионаж…( конференция “Участие российских спецслужб в управлении страной”)
Не споря с этим утверждением, хочу сказать, что оно нуждается в некотором уточнении. То есть нужно различать психоз, который пытаются нагнетать “органы” и реальную правоприменительную практику. Да, каждый год в день чекиста очередной директор ФСБ говорит об усилении разведывательной деятельности против России. “Органы” по привычке твердят, что шпионаж растет, причем нет таких сфер, к которым не проявляет интерес вражеская разведка.
В своем выступлении – кажется, в 1997 году — бывший директор ФСБ Ковалев назвал некоторые из этих сфер, особо подчеркнув при этом, что “все чаще шпионаж выявляется в экологической сфере”. Хорош шпионаж! Его преемник Патрушев год назад сообщил (эту фразу вообще без переводчика не понять), что “главное внимание иностранных разведок в настоящее время уделяется сбору информации, характеризующей становление России как демократического государства в структуре мирового сообщества…”. И комментатор газеты “Новые известия” Валерий Яков написал по этому поводу так: “Страшная тайна! Все хотят знать, в демократию ведут Россию или обратно. Хорошо хоть Патрушев проговорился, что эту страшную тайну защищает его ведомство”. (“Новые известия”, декабрь 2001 года).
Между тем председатель Военной коллегии Верховного суда РФ Петухов еще в ноябре 2000 года в своем интервью “Парламентской газете” сообщил о “некотором снижении количества дел о государственной измене и шпионаже, рассматриваемых судами”.
Хотя, к сожалению, реальная статистика нам недоступна и мы наверняка знаем не обо всех делах, очевидно, что со времени этого выступления Петухова количество “шпионских дел” явно не выросло. Лично я не знаю вообще ни об одном подобном деле, возбужденном позднее 2000 года.
По моим подсчетам, пик возбуждения пришелся на 1995 — 1999 годы (во всяком случае именно к этому времени относятся почти все “громкие” дела).
Давно известно, что во все времена существования советской власти в подавляющем большинстве дела “изменников Родине” были “липовыми”. Я не беру в расчет годы массовых репрессий, но и с 1961 года, когда вступил в силу новый – на тот момент — УК РСФСР, статью 64 применяли к особо упорным диссидентам, не говоря уж о разных “перебежчиках” и “невозвращенцах”. Правда, значительно шире для расправы с инакомыслящими использовалась статьи 70 и 190-1, (введенная в УК значительно позднее). Ст. 190-1 в 1989-м году была полностью исключена, а статья 70 изменена настолько, что утратила свой репрессивный характер. Обожали органы при случае для расправы с диссидентами применять чисто уголовные статьи (дела К. Азадовского, А. Рогинского и многие другие).
Когда СССР вступил в период буйной демократии, о репрессиях по политическим мотивам было нечего и думать, затем был путч, в верхах пошли всякие политические разборки, страна разваливалась и вместе с ней разваливались начатые ранее политические дела (дело комитета “Карабах”, дело Аркадия Манучарова). С середины 93 года (а, может, и раньше) – новые, уже внутрироссийские, разборки, подготовка Конституции, референдумы, выборы в Думу.
“Органы”, которые уже несколько лет находились в стадии перманентного реформирования (достаточно вспомнить чехарду с их дроблением, переименованием – МСБ, АФБ, МБ, ФСК), были основательно деморализованы, утратили былое влияние, затосковали и даже на какое-то время впали в коматозное состояние. До этого они с головой увязли в безнадежных делах сначала одних “путчистов”, потом других. Учитывая же, что настоящих шпионов они ловить никогда не умели, все показатели их работы катастрофически упали.
Попытка привлечь к уголовной ответственности ученого Вила Мирзоянова закончилась неудачей: 14 февраля 1994 года коллегия по уголовным делам Мосгорсуда возвратила его дело на доследование, а 11 марта оно было прекращено Генеральной прокуратурой. И хотя Мирзоянова обвиняли не в измене, а всего лишь в выдаче государственной тайны, и официально занималась им не КГБ, а прокуратура, фактически это был пробный шар, неудачно запущенный чекистами уже в новое время.
“Вставать на ноги” и активизировать борьбу с “врагами” органы стали лишь в 1995 году. Именно тогда они получили свое нынешнее название — ФСБ – и в ее структуру была возвращена ранее выведенная следственная служба. Срочно надо было что-то делать, доказывать свою полезность, к тому же народ–то за несколько лет демократии совершенно распустился – особенно журналисты, правозащитники, всякие там экологи и прочие ученые. Но поскольку старых, привычных, нежно любимых статей за клевету, за подрыв советского строя, за демонстрации и забастовки (70-й, 190-1 и 3) уже не было, пришлось пустить в дело единственную оставшуюся, хотя и сильно видоизмененную, “идеологическую” статью 64 – “Измена Родине”. По ней и стали привлекать к ответственности граждан за стремление реализовать свое законное право на свободный информационный обмен, особенно – если этот обмен осуществлялся на международном уровне.
Все мы помним, что к 1995 году рейтинг Президента Ельцина резко упал, а сам он по ряду причин уже не мог полностью контролировать положение дел в стране. Многим казалось неизбежной победа на президентских выборах 1996 года Зюганова. ФСБ и ряд других силовых структур стали активно готовиться к этой победе и готовить ее. Именно в этот период возбуждены первые из известных (в разной степени) дел об измене Родине и шпионаже – В. Гурджиянца, В. Синцова, М. Финкеля, А. Дудина и наконец, А. Никитина. (Под эти-то дела ФСБ и добилась возвращения следственной службы).
(На примере поэтапного развития дела Никитина я бы мог доказать, что в течение длительного времени ФСБ вела собственную политическую игру, сознательно “подставляя” Президента. Провоцируя международные скандалы, она стремилась ухудшить отношения России с Западом. Я бы также легко мог доказать, что никакой реальной заботы о защите государственной тайны России эта организация не проявляла, наоборот, с легкостью поступалась государственными интересами, во имя своих собственных целей. Причем делала это достаточно откровенно и прямолинейно. В пресс-релизах, которые регулярно обнародовала защита Никитина, приводились как факты, так и доказательства, подтверждающие их).